Идя быстрым шагом
по извилистым дорогам, что вели от усадеб к самому городу, Альтия начала
замечать, что не одно только имение Вестритов являло определенные
признаки запустения. Почти та же картина, объяснявшаяся дырой в
кошельке, царила на землях нескольких поистине великих семейств. То тут,
то там — неподстриженные деревья в садах и сучья, обломанные зимними
бурями да так и оставленные валяться. Когда же Альтия добралась до
запруженных народом улочек рыночного квартала, ей сразу бросилось в
глаза невероятное обилие незнакомцев. По улицам расхаживали совершенно
иные народы, не те, что прежде. И дело было даже не в том, что она не
узнавала их лиц; за последние десять лет она слишком часто отсутствовала
в городе и не очень-то хорошо знала даже соседей, а многочисленных
друзей и подавно не завела.Нет, это были именно народы
: уйма людей говорила с явным джамелийским акцентом, а иные, если судить
по одежде, выглядели вовсе приезжими из Калсиды. Мужчины — сплошь
молодые, мало кто был старше тридцати лет. Они носили широкие мечи в
богатых ножнах, украшенных филигранью, и открыто подвешивали кошельки к
поясам, словно для того, чтобы похвастать богатством. Их разодетые
спутницы были облачены в платья с разрезами, открывавшими
полупрозрачные, нижние юбки. И уж косметика, призванная деликатно
подчеркивать внешность, была ими давно и прочно отвергнута. Они
«штукатурились» так, что истинные черты лиц угадывались с превеликим
трудом. Мужчины разговаривали громкими голосами, громче, чем
требовалось, — как бы затем, чтобы привлечь к себе побольше внимания, —
и в основном держали напыщенный, самоуверенный тон. Женщины двигались ну
в точности как нервные молодые кобылки: без конца встряхивали головами и
преувеличенно жестикулировали в разговоре. Они пользовались очень
крепкими духами и вставляли в уши серьги величиной с хороший браслет…
Словом, самые отъявленные и роскошные куртизанки прежнего Удачного рядом
с ними выглядели бы серенькими голубками на фоне пышнохвостых
павлинов. Но был и другой разряд народа, также бросавшегося Альтии в
глаза непривычностью своего облика. Это были рабы с татуированными
лицами, и, в отличие от щеголей и щеголих, они вели себя очень тихо,
явно стараясь привлекать поменьше лишних взглядов. Итак, число
«подневольных служителей» в Удачном возросло, причем многократно. Рабы
таскали тяжести и держали под уздцы коней. Вот прошли две девушки, а за
ними поспевал мальчик, пытавшийся удержать над ними зонтик, дабы лиц
юных хозяек не коснулось ласковое весеннее солнце… Это не вполне ему
удавалось, и младшая, обернувшись, устроила ему настоящую выволочку —
отругала, а потом съездила по уху. Альтия едва удержалась, чтобы на
месте не расквасить ей нос. Мальчишка был слишком мал для подобной
работы. Довольно и того, что он босиком шлепал по холодной каменной
мостовой… Как выяснилось, на знакомой улице тоже многое изменилось.
Раньше лишь несколько лавочек выставляли на ночь охранников и всего
одна-две держали их целый день. Теперь почти у каждой двери красовался
угрюмый громила с коротким мечом или по крайней мере здоровенным тесаком
при бедре. Да и сами двери не стояли, как прежде, гостеприимно
распахнутыми, и уж подавно никто не выставлял перед ними свои товары на
открытых прилавочках. Нынче диковинными и полумагическими товарами,
привезенными из Чащоб, можно было любоваться разве что сквозь надежно
зарешеченные витрины. А ароматы? Куда подевались ароматы редкостных
специй, почему не переговаривались на ветру воздушные
колокольчики?…Народу на улице было по-прежнему хоть пруд пруди, но в
повадке и покупателей, и продавцов сквозила этакая недоброжелательная
настороженность, наблюдать которую было до крайности неприятно |
Но был и другой разряд
народа, также бросавшегося Альтии в глаза непривычностью своего облика. Это были
рабы с татуированными лицами, и, в отличие от щеголей и щеголих, они вели себя
очень тихо, явно стараясь привлекать поменьше лишних взглядов. Итак, число
«подневольных служителей» в Удачном возросло, причем многократно. Рабы таскали
тяжести и держали под уздцы коней. Вот прошли две девушки, а за ними поспевал
мальчик, пытавшийся удержать над ними зонтик, дабы лиц юных хозяек не коснулось
ласковое весеннее солнце… Это не вполне ему удавалось, и младшая, обернувшись,
устроила ему настоящую выволочку — отругала, а потом съездила по уху. Альтия
едва удержалась, чтобы на месте не расквасить ей нос. Мальчишка был слишком мал
для подобной работы. Довольно и того, что он босиком шлепал по холодной каменной
мостовой… Как выяснилось, на знакомой улице тоже многое изменилось. Раньше лишь
несколько лавочек выставляли на ночь охранников и всего одна-две держали их
целый день. Теперь почти у каждой двери красовался угрюмый громила с коротким
мечом или по крайней мере здоровенным тесаком при бедре. Да и сами двери не
стояли, как прежде, гостеприимно распахнутыми, и уж подавно никто не выставлял
перед ними свои товары на открытых прилавочках. Нынче диковинными и
полумагическими товарами, привезенными из Чащоб, можно было любоваться разве что
сквозь надежно зарешеченные витрины. А ароматы? Куда подевались ароматы
редкостных специй, почему не переговаривались на ветру воздушные
колокольчики?…Народу на улице было по-прежнему хоть пруд пруди, но в повадке и
покупателей, и продавцов сквозила этакая недоброжелательная настороженность,
наблюдать которую было до крайности неприятно. |